Варваре Степановне Черненко 103 года. В её комнате – уют 70-х, на стенах фотографии красивых улыбчивых людей из «того времени» и озорных, уверенных в себе подростков века XXI – родители, братья-сёстры, муж, дети, внуки, правнуки.
Кукла спасла мне жизнь
Семья Варвары Черненко из Западной Беларуси. В Первую мировую на этой территории начались бои, нужно было куда-то переезжать. Родители Варвары выбрали Смоленскую область, станцию Игоревская Холм-Жирковского района. Жизнь на старом месте была не сахар. Земли – десятина. Как многодетной семье кормиться с неё? Подспорьем был мамин ткацкий станок и папины золотые руки – он слыл отменным бочкарём, резчиком по дереву, в такие кружева наличники превращал!
Варя родилась в 1918-м, когда папа пришел с Первой мировой живой и здоровый. Но жизнь на новом месте сложилась не сразу. Приехать-то приехали, а дальше? Не станция – полустанок, поезда там никогда не останавливались.
– Для рабочих строили бараки. Неуютно, но всё же крыша над головой, – вспоминает Варвара Степановна. – Директор завода был членом ЦК партии, в Москву часто ездил, поднимал вопрос о строительстве жилья для семей. И вот однажды поступило распоряжение: тем, кто захочет построить дом, будет выделен бесплатно лес! Всем миром, как тогда было принято, за несколько дней сложили нашей семье пятистенок. Потом вокруг дома посадили сад. Было это в 1923 году, 98 лет назад.
Варя была самым младшим, желанным ребёнком. Старшие братья называли её куколкой, а родители как могли баловали.
– Однажды тяжело заболела, и меня повезли в больницу на повозке. Дорога – сплошные ухабы, да и в городе улицы не лучше. Я плачу в голос, головой по сторонам кручу, чтоб от боли избавиться. А вокруг – магазины, в витринах чего только нет. Смотрю – кукла! Никогда раньше не видела настоящих кукол. У меня были только тряпочные, самодельные, мама их мастерила. А тут такая красавица, королева! У меня даже боль утихла, я реветь перестала и маме говорю: «Ну, пожалуйста, ну купите мне эту куколку!» Купили. Дорогущая была – 9 рублей, а папина зарплата – 38 рублей. Кукла эта меня спасла. С её появлением болезнь стала уходить. Хотя, конечно, не в кукле дело – в родительской любви, - признаётся Варвара Степановна.
Буханка хлеба на всю неделю
Учиться Варя пошла сразу во второй класс, в школу, где уже работала старшая сестра. Пришлось ехать в другой район, на их полустанке школы не было. Да и у сестры была только начальная, трёхлетка. Поэтому вскоре девочка поехала в Москву к старшему брату, постигала грамоту там, потом пожила у второго брата, главного агронома района.
– Вот такие путешествия с ранних лет, – смеётся Варвара Степановна. – А потом ещё больше их было, жизнь постаралась. Когда окончила семилетку, встал вопрос о том, куда идти дальше. Мамы уже не было. Она ушла рано, в 51 год. Надо было думать о будущем, и я поступила в Вязьме в медицинский политтехникум. Стипендий у нас не было. В столовой техникума кормили один раз, в основном жиденькой похлёбкой и кашами – манной да пшённой. Есть хотелось – не передать как. Ещё выдавали по 600 граммов хлеба в день. Был он какой-то странный, с добавками, они на зубах скрипели, как песчинки. Хлеб носила не в кармане, а за пазухой, чтобы удобнее было отщипывать незаметно от него кусочки. А потом в магазинах стал появляться коммерческий хлеб! Папа выделял мне на него деньги. Буханочка стоила 4 рубля. Я старалась растянуть её на неделю.
После окончания техникума Варвару зачислили акушеркой в Вяземскую городскую больницу имени павших героев революции. Потом был Ворошилово-Уссурийск.
– Мужем моей сестры был директор школы, очень серьезный человек. Сделал карьеру на руководящих должностях. Его перевели на работу на Дальний Восток, назначили первым секретарём горкома партии. И мы решили ехать туда, где сестра. Сначала папа, потом я. Поезд шёл две недели, всю нашу страну увидела. В октябре 39-го года я стала медсестрой военного госпиталя. Умела жизни принимать, научилась жизни спасать. Тут я и замуж вышла в 41-м за красавца майора. Да, если б не война…
Сердце бьётся сто лет без ремонта
Девушкам из военного госпиталя, выдали обмундирование. Все было не по размеру, но юбки перешили, гимнастёрки ремнем по талии стянули, пилотки на голову кокетливо пристроили. А сапоги! Кирзовые, тяжеленные, самый маленький размер – 41-й! Варя отправилась к старшей медсестре с девичьим горем: всю красоту сапожищи портят, нельзя ли нам в туфельках… И им разрешили!
– Сколько рабочий день в госпитале длился? Никто не считал. Сколько надо, столько и длился. После операции, помню, приходила в подсобку, валилась с ног, в глазах темно, сон моментально брал. И казалось – ну вот только глаза закрыла, а уже за плечо трясут: вставай, раненых привезли. Медработник всегда на передовой, где бы ни находилось его лечебное учреждение, – вспоминает Варвара Степановна.
Привозили эшелоны раненых. Лежачих надо было переместить, снять с верхних полок, переправить в госпиталь.
– Однажды такая задача выпала мне как старшей по разгрузке. Дали в помощь трёх девочек и машину с шофёром. Как ни старались, но не удержали носилки с раненым, который был весь в гипсе. Ну, и рухнули мы на пол. У меня внутри будто оборвалось что-то. Смотрю – кровь… Так ужасно закончилась моя первая беременность. Страшно. Не могу о войне долго говорить, – опускает голову рассказчица.
В 1943-м мужа Вари перевели во Владивосток. Там и родились две их дочери – Наталья и Ольга. Обе выбрали профессию медика, как и внуки. Похоже, это уже династия, свекровь Варвары тоже была медсестрой. А в Воронеже семья с 1961 года. Всё в том же качестве – медсестра, работала во 2-й областной клинической больнице.
– Почему живу так долго? Гены, наверное. Моя бабушка до 104 лет дожила. Меня и назвали, как её – Варвара. Ох, как же мне не нравилось это имя! Казалось незвучным каким-то. Но ухажёры у меня были. Были! Иной раз иду и слышу – девчонки шушукаются: «Ну и что в ней такого особенного? Чем парней привлекает?» Детей я поднимала уже без мужа. Проблем было много – с квартирой, с ремонтом, со здоровьем. Жизнь прошла в трудах и заботах. Может, потому и живу так долго, что никак остановиться не могу: и то сделала бы, и это. Здоровье давно уже подводит, а вот сердце сто лет бьётся во мне без ремонта.
